Россия: информационная среда повседневной жизни и гражданское общество
Информационная среда повседневной жизни и гражданское общество в современной России: Тезисы для дискуссии // Внутренний терроризм — социальная проблема современной России: Научная конференция «Ломоносовские чтения—2002»: Сборник научных докладов: В 2-х т. М.: МАКС Пресс, 2002. Т. 1. С. 347-366.
В. Г. Николаев Россия: информационная среда повседневной жизни и гражданское общество
Вошла ли Россия в фазу «информационного» общества или находится на пути к ней? — Ответ на этот вопрос зависит от критериев «информационного общества», которые мы выберем. Возьмем два таких критерия: (а) превращение информации в основной товар, или увеличение доли стоимости информации в стоимости товаров (в широком смысле); и (б) качественные изменения в жизненном мире, связанные с разрастанием значимого для индивидов в их повседневной жизни информационного поля. 1. В соответствии с первым критерием общество может быть названо «информационным», если стоимость информации заметным образом возрастает по сравнению со стоимостью сырьевых товаров, стоимостью труда и т. д.; престижными и высокооплачиваемыми становятся профессии, связанные с владением, накоплением, оперированием информацией и т. д. Внешними признаками перехода общества в состояние «информационного» могут быть преобладание в экономике высокотехнологичных отраслей, высокие цены на информационные услуги, экспорт интеллекта в различных его формах (технологий, специалистов и т. п.). Примеры: Япония (экспорт технологий), Индия (экспорт программистов). А) По этому критерию Россия частично вошла в указанную стадию. Признаками этого могут служить следующие недавние изменения: — ускоренное развитие сферы информационных услуг: компьютеры, ИНТЕРНЕТ; информационные услуги, связанные с функционированием банковской и финансовой систем, рынком ценных бумаг, рынков товаров (реклама), рынка недвижимости; информационные юридические услуги (консультирование, нотариат); и т. д.; — высокие котировки информационных услуг (в том числе высокая стоимость инсайдерской информации); — престиж и высокая доходность некоторых профессий, связанных с владением и оперированием информацией: экономисты; юристы; PR; реклама; политтехнологии; социологи; риэлторы; журналисты; программисты; отчасти государственные посты, связанные с владением инсайдерской информацией, касающейся приватизации, и т. п.; — возрастание спроса на высшее образование и разрастание сети высших учебных заведений (в том числе платных); — массированное проникновение политтехнологий в политический процесс; возрастание роли информационного воздействия в политической жизни и протекании политических процессов; — разрастание сети СМИ и формирование информационных империй; — в целом: возрастание роли манипулирования массовым сознанием и поведением в функционировании российского общества. Б) Вместе с тем, Россия не может быть в полном смысле слова названа «информационным обществом» — ввиду следующих обстоятельств: — полуколониальный характер экспорта (сырье); — низкая стоимость образовательных услуг, связанная с такими факторами, как инфляция высшего образования, массовое использование юношеским контингентом учебы в вузах как средства избежания призыва в Вооруженные Силы и т. д.; — частичность «Интернетизации»: традиция использования Интернета как источника новостной информации еще не сформировалась в достаточной мере; люди в поисках новостной информации опираются главным образом на традиционные источники (прежде всего телевидение и газеты); — отсутствует настоящая свобода получения, распространения и использования информации: значительный массив релевантной информации имеет теневые каналы распространения; и возрастание места информации в жизни общества причудливо накладывается на социальные структуры, совмещающие в себе элементы «дикого» и монополистического капитализма, социализма, феодализма, рабовладения и натурального хозяйства, что делает для людей владение информацией важным, но второстепенным ресурсом в повышении своего статуса в обществе. Примеры: получение лучшего высшего образования само по себе не дает никаких гарантий престижного и выгодного трудоустройства (из-за отсутствия реального рынка труда); владение прибыльной идеей (информацией) не дает ровным счетом ничего ее владельцу, если он не встраивается в существующие социальные структуры таким образом, чтобы ее продвижение было гарантировано традициями и практиками соответствующего сегмента социальной структуры (например, бюрократии). В этих условиях информационные ресурсы имеют подчиненное значение; как бы ни было богато общество интеллектом и идеями, реальное использование этого потенциала контролируется и сдерживается структурами, в которых нередко доминируют практики, опирающиеся на более эффективные пути достижения целей (например, незаконные и полузаконные способы обогащения), и/или традиции, ставящиеся выше эффективности. — В этом плане наше общество очень похоже на средневековое общество, стабильность которого опиралась отчасти на сдерживание инноваций и развитие знания (фундаментального и прикладного). Сама общественная структура в значительной степени парализует применение идей и пользование новаторскими информационными ресурсами. Например, свободное течение информации имеет в качестве одного из условий свободное географическое перемещение лиц в пределах общенациональной территории и относительно свободное движение носителей информации в социальной структуре (прежде всего, в данном случае, профессиональную мобильность). Без выполнения этих условий осведомленность и креативность конкретных лиц не становится в полной мере фактом экономического порядка: экономика изолирована от наличного информационного капитала общества. В этих условиях хороший специалист, рассчитывающий на достойное место в обществе, в России часто мается без дела или занимается не своим делом, но, эмигрируя на Запад, нередко очень быстро находит себе хорошо оплачиваемую и престижную работу. Отсутствие в России отлаженных каналов использования информационного капитала в экономике — дисфункция сложившейся в России социальной структуры. 2. Второй критерий — изменение в жизненном мире (информационной среде) российского человека. По этому критерию Россия, вероятно, уже вошла в полной мере в состояние «информационного общества». Наиболее очевидные признаки этого вхождения: бум рекламы, PR, информационных услуг и т. п. Это массивное изменение требует микросоциологического анализа, и такой анализ обнаруживает целый ряд проблем — качественно новых проблем, с которыми российский человек раньше еще не сталкивался. А) Скачок в информационное общество произошел внезапно. — Многие оказались психологически и социально (на уровне повседневных, рутинных привычек) не готовы к произошедшему информационному прорыву и тому колоссальному массиву информации, который на них обрушился. Отсутствие такой готовности находит выражение в реакции общества на обрушившуюся на него «свободу» информирования. Реакция эта крайне амбивалентна. С одной стороны, она включает в себя негативное отношение к определенным типам информации (например, порнографии и рекламе) и определенным способам информирования (например, использованием самых низменных побуждений публики для проталкивания определенных идей в СМИ). Негативное отношение к свободе информации выражается чаще всего в настойчивых требованиях ввести нравственную цензуру. Основные точки раздражения: противоречивость и альтернативность информационных сообщений, ложь, черный PR, реклама (функционирование рекламы как помехи для отдыха; объем рекламы; характер рекламных сообщений, часто не соответствующий массовым жизненным стандартам). За этой негативной установкой, похоже, не стоит желания отказаться от свободы информирования. В качестве примера можно взять порнографию: с одной стороны, никто не признается в согласии с наличием таких информационных предложений; с другой стороны, само их наличие (чуть ли не повсеместное) свидетельствует о широкой востребованности этого вида информации. К внешнему желанию довольно широких слоев общества ввести цензуру надо относиться крайне осторожно. По следующим причинам. Во-первых, если у нас так легко злоупотребляют свободой информации, то так же легко могут и злоупотреблять цензурой. Введение цензуры было бы отступлением в сторону феодализма (пусть даже и постмодернистской его разновидности). Во-вторых, можно обратиться к историческому опыту. Широкие социальные изменения в стране, произошедшие на рубеже 80-х—90-х годов, опирались на массовую поддержку. Но ход событий показал, что люди не особенно хотели ни свободы, ни демократии, ни капитализма; они хотели, образно говоря, много «колбасы» и отсутствия очередей в магазинах. Так и введение цензуры, если бы оно случилось, вскоре, вероятно, обнаружило бы, что обществу она вовсе не нужна, как может казаться. Более того, та информационная среда, которую мы имеем, является, по-видимому, естественным порождением нашего гражданского общества. Это мы попытаемся в общих чертах показать, проанализировав некоторые ключевые параметры изменения информационной среды и специфические особенности сложившегося у нас гражданского общества. Б) Общая модель анализа здесь опирается на работу А. Шютца «Хорошо информированный гражданин». Существование человека в социальном мире предполагает знание этого мира, т. е. усвоение релевантной для повседневной жизни информации; разные элементы социального мира требуют разного знания, от knowledge-of (знания рецептов действия в типичных повседневных ситуациях) до knowledge-about (простой осведомленности о каких-то мало значимых элементов мира). Процесс глобализации повышает требования к информированности человека о самых разных элементах мира, прежде для него не значимых. Степени знания тех или иных сегментов мира, по Шютцу, варьируют от «человека с улицы» — через «хорошо информированного гражданина» — до «эксперта». Российский человек должен быть во все большей степени «хорошо информированным гражданином». Релевантность тех или иных элементов знания определяется как структурой личных интересов, так и принудительным давлением самой информационной среды. «Человек не может жить в обществе и быть свободным от общества». Возрастает удельный вес «навязанных релевантностей» в структуре личностного знания российского человека. Человек все более несвободен от навязываемой ему информации. В) Перейдем к анализу происшедшего в России резкого изменения информационной среды. 1) В позднем советском обществе недостаточность официального информирования возмещалась такими теневыми каналами получения и распространения информации, как слухи, сплетни и обращение к коротковолновым западным радиостанциям. — Теперь слухи и сплетни переместились в СМИ, со всеми вытекающими последствиями: прежде всего, СМИ стали источниками распространения непроверенной информации. Люди чувствуют себя неуютно в таком информационном поле; отчасти это связано с тем, что прежние слухи и сплетни сплачивали общество в противовес власти на манер «тайного общества», тогда как слухи и сплетни в СМИ не сплачивают. Кроме того, СМИ широко используются для распространения заведомо ложных сообщений. Сама эта проблема вряд ли разрешима, поскольку СМИ никогда не будут тормозить сенсационные сообщения из-за их непроверенности, отказ от оплачиваемых ложных сообщений тоже маловероятен (тем более, что за ними стоят реальные силы и интересы, а возможностей проверки истинности распространяемой информации часто нет). Человек вынужден существовать в информационном поле, которое он не может не отслеживать, но которое скорее не ориентирует его в мире, а наоборот — дезориентирует. 2) Информационная среда сегодня обладает гораздо большей степенью навязчивости, чем прежде. Особенно ярко это проявляется в случае торговой и политической рекламы. 3) Особую проблему составляет альтернативность информационных сообщений. Это не только противоречащие друг другу сообщения СМИ о тех или иных товарах, событиях и персонажах, но и альтернативные рекламные сообщения, убеждающие публику в необходимости выбора чего-то одного из широкого набора рекламируемых альтернатив: политических деятелей, мыла, прокладок, пылесосов, лекарств, способов лечения, образовательных учреждений. После советского жизненного мира, в котором таких выборов обычно не предлагалось, многим нелегко воспринять происшедшее изменение именно в силу психологической неготовности к выбору, которая усугубляется отсутствием критериев правдивости/ложности сообщений и общего недоверия к согражданам. 4. Упадок доверия к информации — особая проблема. По существу, человек вынужден так или иначе de facto выбирать и принимать какие-то из предлагаемых ему на выбор информационных альтернатив, отвергая другие. При этом он вынужден принимать что-то на веру, в то время как не склонен ничему доверять. Выбор осуществляется не на основе истинности/ложности, а на основе симпатий/антипатий. Грань между правдой и ложью стирается; практики обмана плотно встроены в теперешнюю информационную среду. 5. Точно так же встроены в информационную среду широко принятые практики манипулирования. Людям хорошо известно, что ими манипулируют; им это не нравится; но выйти из поля манипулирования они не могут, так как иных путей ориентации в соответствующих проблемных областях у них нет, а осведомленность в них обладает для них принудительной релевантностью. Пример: новейшие политические процессы в России; выборы. 6. Еще одна проблема — эстетическая и нравственная — связана с низкопробностью многих информационных предложений. С одной стороны, общество этим возмущается; с другой стороны, авторы и источники таких информационных предложений руководствуются не злонамеренностью, а коммерческим расчетом. Эти низкопробные информационные предложения пользуются спросом; общество фактически нуждается в такой по качеству и содержанию информации. (Боевики, насилие, эротика и т. п.) Есть ниша, в которой информационные предложения проходят весьма жесткий контроль (эстетический и нравственный) — телеканал «Культура». Многие ли его смотрят? Приносит ли он коммерческую прибыль? 7. С предыдущим связано также массивное проникновение в информационную среду криминальной тематики и семантики, уголовного жаргона и примитивного уличного сленга. 8. Интернет может расширить спектр альтернативной информации, но не более того. Вышеперечисленных проблем он не решает. 9. «Хорошо информированный гражданин» в российском обществе — это такой человек, сознание которого до отказа набито мусором, а нравственные критерии всерьез смещены. Давление информационной среды подталкивает человека к тому, чтобы он стал как раз таким «хорошо информированным гражданином». Человек, который еще и интегрирует на личностном уровне весь полученный информационный мусор, в предельном случае человек больной, и его болезнь — личностный эквивалент болезни общества, в котором он живет. 10. Не лучшим образом обстоит дело с «экспертами». В условиях, когда отсутствует реальный рынок профессионалов, нет четких критериев профессионального отбора, а профессиональные качества при устройстве на работу являются второстепенными, нормальный отбор специалистов в обществе деформируется, и некомпетентность «специалистов» становится обычным явлением. Подмена «эксперта» «хорошо информированным гражданином» или «человеком с улицы» подрывает доверие к экспертам как таковым; происходит инфляция специалиста. Разумная реакция на это со стороны членов общества — потеря доверия к экспертам (например, врачам, юристам, государственным служащим и т. д.). В) Информация вполне осознанно создается и распространяется не сама по себе, а конкретными людьми. Поэтому корни перечисленных выше проблем надо искать не в самой информационной среде, а в гражданском обществе, которое ее производит и воспроизводит. Г) Прежде всего, со строго объективной и деидеологизированной точки зрения, то, что в России (или прежде в Советском Союзе) не сформировалось или слабо сформировалось гражданское общество, — это миф. Гражданское общество здесь существует, имеет прочные традиции, только по своим характеристикам оно очень своеобразное и отличается от того идеального «гражданского общества», которое проповедуют либералы. По Марксу, существование политического государства неизбежно дублируется существованием гражданского общества; когда первое дифференцируется от второго, второе дифференцируется от первого; они — диалектические противоположности. — В России гражданское общество кристаллизовалось в противовес государству, против государства и вообще против власти. Некоторые ключевые характеристики этого общества: — сквозная криминализация; — сквозное существование теневых социальных структур и практик, дублирующих официальные структуры и практики; теневые преступные группировки, «крыши» и рэкет — только вершина айсберга; — размытость нравственных критериев поведения, сложившаяся в противовес институционализированным структурам охраны нравственности; привычка к «двойному стандарту»; — крайние формы индивидуализма, эгоцентризма и узкогрупповых партикуляризмов; — обычаи самоутверждения за счет других и в противовес другим; демонстративное подчеркивание превосходства над другими там, где для этого есть хоть какие-то объективные основания; практики возвышения не за счет собственного личного достижения, а за счет принижения других; — широко распространенные практики взаимного обмана и связанное в этим глубоко укорененное диффузное взаимное недоверие. В целом: гражданское общество в России — это общество разобщенных индивидов и групп, жестким образом конкурирующих друг с другом, испытывающих друг к другу обоюдное недоверие и обладающих огромным опытом нейтрализации официальных образцов поведения путем полной или частичной подмены их теневыми образцами. Метафорические образы российского гражданского общества: «человек человеку волк», «каждый сам за себя», «моя хата с краю», «утопить соседа», «подсидеть начальника» и т. п. Разумеется, эти обычаи и привычки частично нейтрализуются правилами обращения со «своими»; есть и альтернативные модели поведения, сосуществующие с упомянутыми. Но для ответа на вопрос, почему мы имеем описанную здесь информационную среду, они не очень существенны. Д) Гражданское общество, обладающее названными характеристиками, производит существующую информационную среду как свою проекцию. 1) Соперничающие группировки внутри общества (политические, экономические и т. д.), не отягощенные нравственными критериями, стараются информационно дискредитировать и утопить друг друга, используя для этого ТВ, другие СМИ, черный PR. 2) Эгоистические интересы частных акторов обусловливают подачу рекламы в том виде и объеме, который им нужен и поддерживается их финансовыми возможностями, несмотря ни на что и без оглядки на какие-либо нравственные и эстетические стандарты. 3) СМИ в силу своей природы распространяют любую рекламу и любую информацию, исходя из частных интересов собственной выгоды, невзирая ни на что. 4) СМИ эксплуатируют пограничную с нравственной точки зрения тематику, насколько она позволяет решить их партикулярные задачи, и никогда не откажутся от этого в пользу каких-либо высших соображений. 5) Криминальные привычки общества естественным образом отражаются во всех каналах распространения информации (в силу проекции). 6) «Двойная мораль», к которой общество давно привыкло, находит выражение и в отношении людей к информационному полю. Например, многие граждане справедливо возмущены волной насилия и эротики на телеэкранах, но телевидение без насилия и эротики они не потерпят. Многие требуют более оптимистичных новостей, но если новости действительно станут такими, эти же самые люди не будут их смотреть, прибегая к альтернативным источникам информации, где есть все, против чего они негодуют. 7) Россиянам весьма надоело обилие информационной грязи, лжи и противоречивости информации; но если им будет предложено единственное официальное прочтение происходящего, они непременно обратятся к альтернативным каналам информирования, где будет все, против чего они выступали. Таким образом: существующая в России информационная среда вполне органична существующему гражданскому обществу. В принципе власть может воздействовать на каналы распространения информации (вернее, те из них, которые доступны для такого воздействия) и в определенных границах менять характеристики информационной среды. Но когда общество обнаружит, что в предлагаемой информации оно не видит свое адекватное отражение, оно скорее всего переключится на альтернативные каналы распространения информации; навыки такого реагирования давно выработаны и опробованы. Этому будет благоприятствовать то, что политическое государство и гражданское общество в России традиционно почти изолированы друг от друга: насколько государство закрыто для гражданского общества, настолько же и гражданское общество закрыто для государства.
