БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ СОВРЕМЕННОСТИ ГЛАЗАМИ ДЖ. Г. МИДА: ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, НАЦИОНАЛИЗМ, ВОЙНА
Личность. Культура. Общество. 2008. Том X. Вып. 5-6 (44-45). С. 53-57
В.Г. НИКОЛАЕВ БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ СОВРЕМЕННОСТИ ГЛАЗАМИ ДЖ. Г. МИДА: ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, НАЦИОНАЛИЗМ, ВОЙНА
Джордж Герберт Мид, конечно, не нуждается ни в каких представлениях. Резким контрастом к этому выглядит более чем скудный список русскоязычных публикаций его работ. Основные его книги так у нас и не переведены . Мид, между тем, гораздо богаче и многограннее, чем тот его образ, который складывается при чтении учебников по истории философии, психологии или социологии, а также комментаторской литературы, которой мы, кстати, тоже не избалованы, ибо Мид так и не стал у нас модным мыслителем. Предлагаемый вниманию читателей очерк «Национальное и интернациональное мышление» относится к числу немногочисленных прижизненных публикаций Мида. Он увидел свет в 1929 г., за два года до его кончины. Он, безусловно, представляет зрелого Мида, а если учесть то известное обстоятельство, что философ всячески воздерживался от обнародования своих текстов, пока не был полностью в них уверен, то мы можем законно рассчитывать на то, что содержащиеся в очерке формулировки тщательно продуманы. Тематически очерк не сразу вписывается в конвенционально обработанный образ Мида как мыслителя – и как философа-прагматиста, и как легендарного родоначальника символического интеракционизма в социологии и социальной психологии. Тема очерка, если коротко ее сформулировать, может звучать так: некоторые ключевые характеристики и болевые точки современности, причем не той, после которой наступило еще что-то, а той, которая продолжается до сих пор как наша современность. Схема мышления Мида имеет больший временной масштаб, чем многие позднейшие схемы, спешно объявлявшие наступление новых социальных состояний и столь же быстро устаревавшие. Конечно, с теми горами литературы, которые выросли за восемь десятилетий, минувших со времени опубликования данного очерка, в нем трудно найти идеи, которые бы не были позднее проработаны кем-то и где-то более пространно, подробно и основательно. Что-то из того, что мы читаем у Мида, неизбежно выглядит теперь наивным. Тем не менее у этого очерка, как и вообще у ранних текстов, есть, по крайней мере, то преимущество, что в нем четко проговариваются некоторые основополагающие идеи, в более поздней литературе уже не подлежавшие проговариванию в силу их самоочевидности. Хотя основополагающие идеи проигрывают в броскости сиюминутным актуальным поветриям, они не устаревают так быстро, как они. А потому очерк Мида, если оставить в стороне исторический контекст, к которому он непосредственно привязан, читается сегодня удивительно свежо. Проблемы, поднятые Мидом, остались с нами, и мы можем прочесть публикуемый ниже очерк как текст, посвященный нам. Многие болевые точки современности подмечены Мидом верно, а поставленные им диагнозы точны и убедительны. Комплекс проблем, обсуждаемых в очерке Мида, выстраивается вокруг оппозиции «национальное–международное» и связанных с ней современных проблем: солидарности и вражды, социальной организации и войны, морального порядка и идентичностей. Все эти элементы тесно увязываются друг с другом. Нет пропасти между «микро» и «макро»: трудности глобализации (формирования «международного общества»), амбивалентность национализма и особенности современной войны обсуждаются в связке со структурой человеческого Я, членством в коллективе, проблемами человеческого достоинства и взаимопонимания. Мид прямо соотносил тектонические сдвиги в социальной организации современного мира с трансформациями личностных структур: «Изменения, производимые нами в социальном порядке, в который мы включены, с необходимостью предполагают также и произведение изменений в нас самих… Короче говоря, социальная реконструкция и реконструкция Я, или личности, являются двумя сторонами одного процесса: человеческой социальной эволюции» . В общем и целом, обсуждаемые Мидом проблемы можно определить как разные проблематичные аспекты «социальной эволюции» вообще (с точки зрения преимущественно их формы) и современной «социальной реконструкции» в частности (с точки зрения их содержательной специфики). Рассмотрим общий каркас, в котором развертываются мидовские рассуждения. Мид исходил из того, что человеческая социальная организация эволюционирует в сторону того, что мы сегодня называем глобализацией: «общества развиваются в сторону усложнения организации только путем прогрессивного достижения все больших степеней функциональной, поведенческой дифференциации в кругу образующих их индивидов»; эта функциональная дифференциация занимает место противоположностей, связанных с взаимной изоляцией ранее существовавших обществ, исторически интегрирующихся в «организованное разнообразие» более инклюзивных обществ; «человеческим социальным идеалом – идеалом, или конечной целью, человеческого социального прогресса – является достижение универсального человеческого общества» . Даже если у нас нет уверенности в том, что этот «идеал» будет когда-либо достигнут, сам вектор развития вряд ли подлежит сомнению: в исторической ретроспективе мы не находим таких границ между группами, которые не оказывались бы, в конце концов, разрушены. Вся человеческая история, в этом плане, оказывается историей постоянного переконфигурирования межгрупповых границ, в ходе которого старые партикулярные группы постепенно интегрировались во все более широкие формы организации коллективного существования. Идея эволюции человеческого общества от более партикулярных форм социальной организации к более объемлющим и в пределе универсальным, разумеется, не была новой. Достаточно вспомнить о таких классиках социологии, как О. Конт, Г. Спенсер, Ф. Тённис, М. Вебер, Э. Дюркгейм. Однако Мид проблематизировал эту идею иначе. Границы между группами в картине человеческого общества, рисуемой Мидом, являются по существу не географическим и территориальным, а ментальным феноменом. Они существуют в опыте, действии, взаимодействии, опознаются и удостоверяются через них: граница той или иной группы для ее члена очерчивает круг лиц, установки которых он принимает и с которыми может, благодаря этому, осмысленно и эффективно взаимодействовать в некотором своем особом качестве (или наборе качеств), определяемом у Мида как «роль». Каждый человек включен подобным образом во множество организованных взаимодействий, или групп. «Социальность – это способность быть несколькими вещами сразу» . Социальный мир, в котором человек живет и действует, явлен ему в опыте как мир, складывающийся из таких участий. Человеческое Я организуется этими участиями через принятие установок других и исполнение соответствующих ролей во взаимодействиях с ними. Установки множества других, с которыми человек связан организованными взаимодействиями, интегрируются в его Я, или личности, как установка «генерализованного другого». Степень генерализации другого может быть разной и соответствует диапазону социального участия; установка «генерализованного другого» есть воспринятая установка «сообщества», варьирующего по широте охвата других от узкого круга семьи до предельно широкого «международного общества». Одновременное участие в более узких и более широких, более партикулярных и более универсальных группах – нормальная характеристика социального существования человека. Но оно же становится источником социальной и личностной дезорганизации. В особенности это касается современного мира, так как более универсальные сообщества, характерные для него, являются в большей степени интеллектуальными и не могут найти опору в тех эмоциональных силах, которые обеспечивают солидарность меньших, более партикулярных групп. По мере универсализации (или глобализации) социального мира, в котором живут и взаимодействуют люди, все более обостряются проблема солидарности и морального контроля на уровне общества и проблема идентичности на уровне личности. Дефицит интеграции коллективных действий разного масштаба в быстро меняющемся и расширяющемся мире и дефицит интеграции и идентичности в человеческом Я – аспекты одного и того же процесса «человеческой социальной эволюции». Исторически одним из важнейших инструментов преодоления этих дефицитов была война, которая, в конечном счете, неизменно способствовала утверждению более широких социальных организаций, в которых постепенно растворялись ранее воевавшие стороны. Специфическая проблема современного мира, в котором одним их ключевых параметров становится противоречие между «национальными обществами» и «интернациональным обществом», состоит в том, что войны между национальными государствами (оснащенными небывалыми для истории средствами массового уничтожения) уже не могут выполнять функцию универсализации социального мира так, как они делали это раньше, хотя бы потому, что, как пишет Мид, «каждая война, если позволить ей идти обычным путем, станет мировой войной, и каждая война, которая ведется бескомпромиссно и продуманно, должна ставить своей целью уничтожение не вражеских сил, а вражеских наций во всей их целостности» . Такова, в общих чертах, логика, стоящая за обсуждаемым очерком. Центральное место в этой логике занимает проблема современной войны. Более всего Мида беспокоит то, что война в современном мире остается чрезвычайно соблазнительным средством для укрепления порядка, солидарности и общей «моральной» реальности в рамках отдельных «национальных обществ» и одновременного решения проблем идентичности у их членов. Этот соблазн тем взрывоопаснее, что «национальное мышление» и «интернациональное мышление» – как более универсальные по отношению к партикулярным солидарностям небольших, более близких и осязаемых групп – являются феноменами одного порядка и испытывают одни и те же проблемы, за исключением одного принципиально важного момента: первое как более партикулярное по отношению ко второму легче эксплуатирует эмоции. По словам Мида, «легчайший способ пробуждения эмоционального отношения к общему делу состоит в том, чтобы сообща бороться за это дело, и до тех пор, пока у нас нет других средств этого добиться, мы вряд ли избавимся от войны» . Патриотические игрища, националистические истерии, приготовления к войне или их имитация, войны во имя «высших ценностей» (какими бы они ни были), служа решению внутренних проблем тех «национальных обществ», которые им предаются, активизируют враждебные чувства, имеющие свою особую логику, плохо поддающиеся сознательному контролю и могущие при определенных условиях достигать той интенсивности «абсолютной вражды» , которая делает современную войну нерегулируемой войной на уничтожение. «Интернациональное общество» не может апеллировать к сопоставимым по мощи инструментам коллективных мобилизаций; оно по своей природе обречено быть преимущественно интеллектуальным; идея глобализации обладает меньшим мобилизующим потенциалом, чем идея борьбы с ней; но только кропотливый поиск универсальных ценностей и выстраивание глобального («международного») общества на их основе могут обезопасить человечество от опасности полного и окончательного самоуничтожения, заключенной в современной войне. Такой проблемный узел раскрывает и обсуждает в своем очерке Мид. За 80 лет, прошедших со времени его публикации, мы вряд ли далеко ушли. Мид пишет: «…главная трудность для достижения интернационального мышления кроется не в столкновении международных интересов, а в той глубоко укорененной потребности, которую нации испытывают в готовности бороться не за какие-то осязаемые цели, а ради чувства национального единства, самоопределения, национального самоуважения – чувства, которого они никаким другим образом не могут добиться так легко, как через готовность сражаться» . Разве не можем мы сказать то же самое о сегодняшнем мире? В обществе, где сама идея «борьбы за мир» была изрядно дискредитирована и где слово «пацифист» стало если не ругательным, то, по крайней мере, настораживающим, не очень легко читать всерьез пацифистские тексты. Оттого, что за всякими позитивными рассуждениями о «глобализации» привычно углядывается известно чья «рука», читать их еще труднее. Рассматривать свою нацию как милитаристскую уже совсем невозможно. Тем не менее, Мид уж никак не был глашатаем «глобализации по-американски». Когда он писал свой очерк, США еще не были той сверхдержавой, какую мы знаем сегодня. В год опубликования очерка, 1929-ый, в США началась Великая депрессия. В этот же год в Германии пришли к власти национал-социалисты. То, что началось десятилетие спустя, еще не было не только самоочевидным, но даже и вероятным. «Великая Война» была еще единственной в истории. Мид писал: «Быть может, нужна еще одна катастрофа, прежде чем мы отбросим культ войны» . Она состоялась. Вопрос: нужна ли нам еще и третья? Итак, читаем Мида.
Виртуальной частной сети ( VPN) связи двух компьютеров через основные местные или глобальной сети, в то время инкапсуляции данных и держать его закрытым. Она аналогична труба в трубе. Каждый, кто будет покупать доступ, получает <a href='http://perfectvpn.com/ru/index.html'><b>vpn счет</b></a>.Наши клиенты знают, что они могут положиться на наш многолетний накопленный опыт для предоставления надежных и безопасных VPN счет решений. Наши клиенты знают, что они могут положиться на наш многолетний накопленный опыт для предоставления надежных и безопасных VPN счетов решения. VPN счет позволяет вам путешествовать в интернете анонимно и безопасно использовать прокси-серверы и фильтры введенных провайдером. Как долго <a href='http://perfectvpn.com/ru/index.html'><b>vpn</b></a> - Это зависит только от ваших желаний. Даже хотя внешние трубы содержит внутренний 1, внутренняя труба имеет стены, которая блокирует другие движения во внешней трубе. Для остальной части сети, трафик VPN просто выглядит как любой другой поток движения.
